Другой. Каждый из нас вкладывает в это слово собственный смысл, никому иному не доступный. Вы задумывались, кто он - другой? Очень часто другими являются люди другой расы, национальности, религии. А почему? Почему нельзя на минутку представить, что другой сейчас едет рядом с тобой в автобусе и читает потрепанный томик Пушкина? Ведь такое может быть! О таких Других и пойдет наш рассказ.
В ожидании чудес я уселся на Карловом мосту. Я устроился между нищими и каким-то бас-гитаристом, который на этой бас-гитаре умудрялся играть и тему, и гармонию одновременно. Время близилось к полночи.
Мне был нужен душ и сон. Нормальный 8-часовой сон, и я получил его. В душевой на меня пялился какой-то араб, но мне все было параллельно. Одноместная комната! Все удовольствие 14 у.е. Никогда и ни за что не повторю этой ошибки. Но тогда все это мне было просто необходимо. Душ и сон.
Вначале была идея. Нет, никто не брал меня на слабо. В моей пятой точке, по выражению белорусского пограничника, не заиграл романтизм. Я не люблю праздных перемещений. Всякое движение на мой взгляд должно быть осмысленно. Футбол - не просто беготня. Автостоп - не вечный путь незнамо куда. Да, у меня не было денег на самолет. Откуда у студента деньги? И куда они деваются?
Он был с Дона, она - с Кубани. Он служил гранатомётчиком, а она - в полевой пекарне. У него в прошлом было много чего разного, в основном неприятного, что сейчас, на войне, казалось несущественным: работа, жена, семейные дрязги. У неё где-то в Армавире, говорили ребята, осталась старушка-мать, которую не на что было лечить, потому и поступила она в армию хлебопёком. Восемьсот рублей в день "боевых" - где их, такие деньги, в России заработаешь?
В августе сорок третьего Семена Монетова атаковал "Фокке-Вульф-190". За штурвалом сидел ас. Он с первого же захода развалил на части машину ведущего, гвардии младшего лейтенанта Горелова, прямо на глазах у Семена, тот видел, как огненные струи прошили самолет Горелова, как он словно бы вспух, вздулся изнутри, и в следующее мгновение лопнул, как пропоротый вилами пузырь, и как повалил черно-рыжий дым, а потом полыхнул багровый огонь.
Прошел месяц. Или два. Она не помнила точно. Людмила часто со стыдом вспоминала ту ночь, тот вагон и ту свою слабость. Она не могла объяснить себе, что это такое с нею случилось, что за наваждение, что за беспамятство на нее тогда нашло.
Она сидела в купе спального вагона и гадала, кого же пошлет ей Бог в попутчики? Женщину не хотелось - она и так устала от болтовни на работе, день был тяжелый, - а если мужчину? Нет, пожалуй, еще хуже... Начнет всякие вопросы задавать.
Мы сидим в "приморском" ресторане, который называется "У Джона Сильвера". Это псевдо-средневековый корабль. То ли фрегат, то ли галера, то ли брандер. Всё тут как на настоящем пиратском: пушки с ядрами, снасти, черные паруса, официанты в ботфортах и полосатых тельняшках, и даже одноглазый боцман-распорядитель с трубкой и зеленым попугаем на плече. Попугай, конечно же, кричит "Пиастры!". Всё - как и должно.
:только от жизни собачей, - поётся в популярной детской песенке. "Не только!", - тут же поправляем мы. Собака может жить припеваючи, но при этом быть дурно воспитанной или просто глупой; она может быть больной, в смысле бешеной; она умная - просто ей сказали: "Фас!"; в конце концов, ты ей чем-то сильно не понравился. Например, сильно похож на её бывшего хозяина, который вышвырнул её на улицу.
Вспомните, какое желание первым посещает вас, дорогие читатели, утром после хмельной пирушки? Конечно, когда ощущения во рту похожи на пустыню Сахару, да к тому же с прошедшим по ней караваном далее...
Сидит мужик на скамейке и все пpо себя повтоpяет: – Зачем я их позвал? Зачем я их позвал?.. Пpохожий спpашивает: – Что с вами? – Да, отвечает мужик, – поймали, надавали по pогам и уже ушли, а я увидел лом на земле и заорал: – Эй, козлы, вы куда? – А они что? – Они веpнулись, я за лом, а он к земле пpимеpз... Hу зачем я их позвал?